Дети войны… Этот термин в нашей стране в качестве статуса появился достаточно давно, ещё в 80-х годах ХХ века. Но лишь недавно государство официально признало их не только в качестве тружеников тыла, но и выделило в отдельную категорию. Потому что сколь ни почётно звание «Труженик тыла», но оно не охватывает во всей полноте роль сразу нескольких поколений советских людей, которые выжили в годы войны, вынесли послевоенное недоедание и нищету, подняли Родину из разрухи, сделав её мировым лидером. Это дети убитых на фронтах Великой Отечественной солдат. Это дети героических, мало кем описанных матерей, пожертвовавших всем ради Родины и детей. И сегодня память детей войны становится практически единственным живым источником памяти о войне и самопожертвовании тех, кто жизнь свою подвигом во имя Победы не считал, а она оказалась именно подвигом.

Уроженец д. Норы Зиминского района Виктор Васильевич Голышев – один из тех, кто принадлежит к этому поколению – поколению детей войны. В истории его семьи отразилась история миллионов людей. В преддверии праздника Победы он поделился своими воспоминаниями. Семья Виктора Васильевича была многодетной. Когда в феврале 1942 года отца, Василия Прокопьевича Голышева, призвали на фронт, в семье уже было 7 детей, мать была беременна восьмым. Остальные в возрасте от двух лет до совершеннолетия. В ноябре  1942 года самый старший сын фронтовика также был призван на защиту Родины. Самому Виктору Васильевичу было тогда 4 года, но он многое помнит так отчётливо, как будто не 70 лет прошло с той далёкой и тяжёлой поры.

Отца мы больше не видели

Папа ушёл защищать Родину в феврале 1942 года. В Мальте в течение месяца прошёл курс молодого бойца. И когда их отправляли на запад, эшелон долго стоял в Зиме. Отцу хватило времени добежать до Нор, проститься с семьёй и детьми. Больше отца мы не видели. К сожалению, отцовских писем не сохранилось. Старшая сестра рассказывала, что письма шли на растопку печей - с трудом заготовленные дрова были сырыми.

Мой отец воевал на Ленинградском и Волховском фронтах, участвовал в прорыве блокады Ленинграда, награждён медалью «За оборону Ленинграда». Медали у нас нет. Да и узнать о ней было нелегко, я делал запросы в Центральный архив министерства обороны. Информацию о награде и боевом пути отца удалось получить при помощи депутата Государственной Думы.

Война для отца закончилась в марте 1944 года. В боях за освобождение Эстонии он был ранен и скончался от ран в госпитале. Он был похоронен на хуторе Себерга. А после войны перезахоронен в братской могиле советских солдат в районе Нарвы.

Наш старший брат в это время защищал Родину на востоке. Письма от него приходили  с южно-сахалинским штемпелем. Я не помню в каком году их часть была переброшена на запад.  Мама говорила, что старший брат едет помогать отцу бить немцев, а японцами позже займётся. Как-то он дал знать о том, когда их эшелон будет в Зиме. Мама собрала детей постарше и поехала в город, а я остался дома на хозяйстве. Но по дороге они разминулись, потому что мама ехала по дороге, а брат бежал напрямик, по снегу. Когда он забежал домой, я его не узнал. Потом рассказал матери, горевавшей о том, что не удалось свидеться, что к нам какой-то моряк заходил, маму спрашивал. Под Москвой его часть пробыла недолго и вновь была переброшена на восток. Брат участвовал в освобождении островов Курильской гряды и Южного Сахалина. Домой вернулся с наградой «За Победу над Японией». Я, когда пришло моё время отдать долг Родине, тоже служил в Южно-Сахалинске.

Жена и мать солдата защищала Родину в тылу

Моя мама проводила на фронт четырёх близких людей: сестру, брата, мужа и сына. Она работала дояркой на ферме вместе с другими односельчанками, большинство из которых к концу войны стали вдовами. Почтальон тогда носил письма прямо на ферму. И часто, прибежав к матери на ферму, я видел плачущих женщин – значит, почта принесла очередную похоронку.

Ферма сдавала молоко на маслозавод, который находился недалеко, но всё же эти 800 метров доярки носили вёдра в руках. Жизнь женщин была очень тяжёлой. Нас у мамы было семеро, восьмого не уберегли, и всех нужно было накормить, одеть, обуть, приготовить к школе, заготовить дрова и корма для скота – своего и колхозного. Немного легче было тем семьям, где были мальчики-подростки. А у нас старшими были три девочки, мальчишки были маленькими и помогать по-настоящему не могли. Тогда на берегу Оки лес складировали, и старшие девочки таскали оттуда сучки на дрова. Мама всегда приходила на помощь. Где только силы брала?

Старшая сестра Галя вспоминала: «Поехали в лес на коне, свалили дерево, а погрузить не можем – тяжело. Долго мучились, и я от бессилия заплакала. И вдруг лесина подалась, погрузили мы её. Старшая сестра Зоя тогда сказала, что надо было давно плакать начать». А они не плакали. И мама не плакала.

Меж тем мы жили впроголодь и в холоде, дров было мало, заготовка их давалась нелегко. На тёплой печке спали только самые младшие. А ели, можно сказать, всё, что могли найти съедобного. Картошки хоть и сажали много, но её всё равно не хватало. По весне ходили на поля в поисках картошки, которую случайно не заметили осенью – собирали её мёрзлую, гнилую. Собирали щавель, крапиву, саранку, в огороде обрывали свекольную ботву, ловили рыбу и сусликов. Всё ели, лишь бы живот от голода не сводило. Из лакомств была только черёмуха. Помню, росла черёмуха прямо за нашим огородом, ветви от тяжести сладких, спелых кистей свешивались прямо до земли. Где теперь та черёмуха?

Годы идут… Вот уже мы отмечаем 73-ю годовщину Победы. Нас, тех, кто помнит годы войны, становится всё меньше. Но, к счастью, четверо из нашей семьи живы и здоровы. Мы много рассказывали о своём детстве, об отце и маме, своим детям и внукам. В нашей семье память жива. Она не должна прерваться.

Пресс-служба администрации Зиминского района